— Ты хочешь сказать, что Лена мне изменила? Родила от кого-то другого, а мне солгала, что ты моя дочь?

— Нет. — помедлив, мотнула головой Настя. — то есть, да, в чем-то она тебя обманула. Сядь, пожалуйста, это долгая история, я расскажу, как всё было…

***

Держась за руки, Ася и Фил брели по набережной. Она пребывала в легкой грусти, смешанной с раздражением, и он это чувствовал. Странное дело, в последнее время Филипп вообще как-то иначе стал воспринимать не только собственное мировоззрение, но даже ненавидел себя за те глупые планы, которые еще недавно лелеял в отношении отца и его любовницы.

Что именно повлияло на эти перемены, он догадывался. Впервые в жизни ему были не нужны ни разгульный образ жизни, тайно ведомый им, ни мимолетные связи с женщинами. Он хотел быть с единственной, чтобы засыпать и просыпаться рядом с нею, целовать сонное личико и любоваться ею в скудных рассветных лучах.

Он страстно желал ответного чувства со стороны Насти, и готов был на что угодно ради её любви. И, чем дольше тянул с признанием, поджидая случая, тем сильнее испытывал досаду, что такового не представлялось.

— Сегодня он собрался вызвать маму на откровенность, — продолжала Ася, делясь с ним переживаниями, и он ощутил, как дрогнули её пальчики в его руке. — только бы они не повздорили! Мама вряд ли сразу захочет раскрыться, а папа, он такой вспыльчивый!

— Здесь мы с тобой уже бессильны, любимая. — ввернул Филипп, и, взглянув на неё, ласково притянул ближе, обнял за талию. — пусть они разберутся между собой. Не вмешивайся в это, вот увидишь, крайней останешься, уж я-то знаю своего отца.

Она повернулась к нему, и Фил отступил, привалился локтями к парапету, глядя в лицо девушки. Солнце весело золотило её щеки и маленький носик, а в прищуренных глазах таился невысказанный вопрос.

— Как ты меня назвал?

— М? — притворился, что не помнит, Филипп, — а что?

— Ты уже в который раз называешь меня любимой. У тебя это универсальное обращение ко всем временным подружкам?

— Чего ты сердишься? — улыбнулся он, ткнув кончиком пальца в её нос. — я никого так не называл до тебя. Потому что любимой может быть лишь одна, Настюша. Сейчас ты, конечно, рассмеёшься, начнёшь уверять, что не веришь мне. Но я всё равно скажу.

Она приложила к его губам палец, сердце неистово забилось. Устремила взгляд на безмятежную воду Москвы-реки, и задумчиво выдала:

— Лучше молчи, пожалуйста, не надо бросаться признаниями, которые для тебя пустой звук! Я ведь ничего от тебя не требую. Меня всё устраивает, правда, Фил!

— А меня нет. — заявил мужчина, убрав её пальчик. — потому что я хочу, чтобы ты была только моей, и никто другой не смел прикасаться к тебе. Посмотри мне в глаза, Ася.

Она, поколебавшись, выполнила просьбу. Филипп был необычайно серьезен сегодня, и это её смущало. Ей никто и никогда не говорил слов о любви, все желали лишь обладать её телом, а на то, что у неё в душе, было им плевать. Да она и не просила ничего, и ни у кого. Ибо сама не любила.

Возможно, до встречи с ним…

— Я люблю тебя. — просто произнес Фил, нежно погладив её по зардевшейся щеке. — ты слышишь, Ася? Я тебя люблю, и ни чёрта не требую взамен. Тебе нужна свобода? Так будь свободной! Делай, что хочешь, живи, радуйся, получай удовольствие от своей проклятой работы в грязной забегаловке. Я не собираюсь тиранить тебя или в чем-то ограничивать. Мне важно только знать, что я хоть чуточку тебе нужен… Нужен?

Её хорошенькое личико просветлело, на губах засияла улыбка. Порывисто обняв его за шею, Настя прильнула к нему, и, призвав всю свою смелость, тихо шепнула в ухо:

— Ты нужен мне, Фил. Мне кажется, я…

Она медленно отстранилась, и их взгляды встретились.

— Знаешь, поначалу ты показался мне невыносимым и самовлюбленным наглецом, да так себя и вёл! Ты выводил меня из терпения, злил, заставлял себя ненавидеть. А потом вдруг я увидела тебя с другой стороны, нежного, ранимого, великодушного, и во мне что-то надломилось. Фил, я хочу сказать, что… Кажется… Я тоже тебя люблю.

В его глазах отразилось недоверие, а может, он не мог осмыслить то, что она сказала. Настя улыбнулась, коротко поцеловала его, и, пятясь спиной, воскликнула:

— Боже, Аристархов, какой же ты смешной! Давай, выныривай уже из своих дум, хватит заморачиваться, я есть хочу! Угости меня чем-нибудь вкусненьким!

Он бросился за ней вдогонку, и так, дурачась, словно малые дети, они добежали до ближайшего кафе…

***

Елена не проронила ни слова, пока Ася скидывала в сумку вещи, но весь её вид выражал протест. Спорить и пререкаться девушке не хотелось, она сразу поставила мать в известность, что переезжает к Филу, и выслушивать возражения не собиралась. Лена была подавлена, но дочь не спешила проявить милосердие, и не интересовалась, что её мучает.

Наконец, устав от молчания, женщина заговорила:

— Ася, ты совершаешь ошибку! Филипп не тот человек, с которым я хотела бы видеть тебя!

— Ах, ты хотела бы? — мимолетно глянула на неё Настя, — ну, извини, что не спросила твоего мнения! Я давно сама принимаю решения, если ты не заметила. Хватит влезать в мои дела и советовать то, о чем я в состоянии позаботиться.

— Зачем ты вывалила на отца эту историю из прошлого? — начала сердиться Елена, закружив по комнате. — кто дал тебе право чернить меня перед ним? Разве я была тебе плохой матерью?

— Я не чернила, не передергивай. — отрезала Ася, выпрямившись. — а ты, вместо того, чтобы впадать в депрессию, лучше бы попробовала покаяться и попросить папу простить тебя! Я не хотела ничего ему говорить, так уж сложилось. Он застал нас с Филиппом… У меня не осталось выбора.

— Ты жестокая. — стиснула зубы Лена, отвернувшись. — такая же, как Рита! Она тоже не считалась ни с чьим мнением, и ты пошла в неё!

— Это бессмысленный разговор. — отрезала Ася, подхватив сумку, и метнув в спину матери убийственный взгляд. — я не отрекаюсь от тебя, не понимаю, с чего ты вбила это в голову! Мой номер ты знаешь, а если захочешь поговорить, всегда можешь приехать, я буду рада. Да, и еще…

Елена передернула плечами.

— Баба Лида очень хочет увидеться с тобой. Она одинока, ей не с кем даже словом перекинуться. Навести её, мам. Она живет в усадьбе, неподалеку от Медведково. В выходные мы с Филом едем к ней. Надумаешь, позвони мне…

После ухода Насти Лену обуял непонятный страх. Она чувствовала себя одинокой, потерянной, никем не понятой. Ссора с Сергеем выбила из колеи, он, наверное, оттает со временем, но ей-то нужна была поддержка именно сейчас.

Если бы только знать тогда, двадцать два года назад, чем обернётся её уловка и «гениальный план», да разве поступила бы она так! Что плохого она совершила? Только хотела, чтобы маленькая Асенька росла в достатке и имела обоих родителей, а вышло, что теперь её считают чуть ли не злодейкой и интриганкой, и кто — самые близкие люди.

Где-то на задворках сознания шевельнулась мысль о брошенной родной дочери, но Елена тотчас прогнала её…

Ася же, немного постояв у подъезда, решительно направилась прочь. Она была резкой, это правда, но по другому не могла себя вести. Всё надеялась, что Елена опомнится, захочет исправить ошибки своей молодости, хотя бы поинтересуется, можно ли ещё попытаться разыскать родную дочку. Однако, этого не произошло, и на душе у Насти осел неприятный осадок.

Она сама этим займётся. Фил обещал помочь, и теперь девушка была уверена, что сумеет раскопать правду о двоюродной сестре…

Глава 24.

Неприглядное серое здание наводило на Настю уныние. Она нерешительно стояла, крепко сжимая руку Филиппа, и смотрела на зарешеченные окна, на потрескавшиеся, местами вывалившиеся кирпичи, и в душу закрадывался страх. Когда Фил сказал, что ему удалось кое-что узнать о её сестре, девушка обрадовалась. Наконец они увидятся, смогут поговорить, и Ася расскажет ей о том, что у неё есть мама.